Волков Соломон
Страсти по Чайковскому
(Разговоры с Джорджем Баланчиным)
М., Независимая газета. 2001
Баланчин: Не знаю почему, но каждый раз, собираясь ставить новый балет, я задумываю великолепные и сложные костюмы, но понемногу в ходе репетиций или после премьеры и нескольких спектаклей всё это убираю. С одной стороны, мне нравится нагота, с другой – берёт досада, и я всегда восхищаюсь теми, кому хватает смелости и умения надевать на артистов костюмы.
-----------------------------------------------------------------
Волков: Когда этот великий балетмейстер умер (в Нью-Йорке 30 апреля 1980 года), ведущие американские газеты <…> единодушно причислили Баланчина к трём величайшим творческим гениям ХХ века. (Два других – Пикассо и Стравинский).
-----------------------------------------------------------------
Волков: В ответ на замечание американской критику, что это будет [фестиваль балетов на музыку Чайковского], вероятно, означать акцент на романтике, Баланчин возразил: «Чайковский – не романтическая музыка. Это – модерн!»
<…>
Волков: Баланчин говорил по-русски точно и с изысканной простотой, но также и с неуловимым акцентом человека, покинувшего Россию пятьдесят лет тому назад и с тех пор привыкшего изъясняться как минимум на трёх языках. Он объяснял мне, что музыкальное мышление Чайковского сверхсовременно, ибо включает в себя стилизацию, иронию, тщательное конструирование материала…
-----------------------------------------------------------------
Волков: Дягилев, Стравинский и Баланчин были русскими людьми новой формации: они были преданы искусству, но не чурались рынка. Они были реалистами, но не циниками.
-----------------------------------------------------------------
Баланчин:
И ещё одна важная вещь: в балете уважают традицию. Её передают через показ и через рассказ. В балете стараются всё запомнить. Вот почему у балетных лучше память, чем у других людей.
-----------------------------------------------------------------
Чайковский никогда не был модным. При его жизни «передовые» русские люди считали, что он недостаточно русский композитор. Немцам, наоборот, казалось, что Чайковский слишком грубый, слишком русский, что его музыка «воняет».
-----------------------------------------------------------------
Он [Чайковский] очень подружился с новым монархом, Александром III. Дягилев говорил, что Александра III можно числить в среде лучших наших царей. Для русской культуры он был, может быть, вообще самым лучшим из русских монархов. <…> Он был, мне рассказывали, мужчина огромного роста. Стравинский ребёнком несколько раз видел Александра III. Император был настоящий богатырь – бородатый, с громким голосом, пронизывающим взглядом. Но с Чайковским, например, он всегда был очень прост и ласков. Императору очень нравилась музыка Чайковского. Это он настоял, чтобы оперу Чайковского «Евгений Онегин» поставили в Петербургском театре. Никто этого не хотел делать! Музыканты были против, они завидовали Чайковскому, говорили: это плохая опера, несценичная, публике не понравится. Но государь велел, и музыкантам пришлось подчиниться.
-----------------------------------------------------------------
Для Александра III Чайковский сочинил Коронационный марш и Коронационную кантату. Государь ему за это пожаловал перстень с бриллиантом. А позже он назначил Чайковскому пенсию в три тысячи рублей ежегодно – пожизненно. Огромная сумма по тем временам. Но главное, оперы и балеты Чайковского ставились со всевозможной пышностью и размахом, потому что деньги на это отпускались из императорской казны.
-----------------------------------------------------------------
В балетной школе старшие воспитанники рассказывали, что в прежнее время из-за холеры иногда прекращались занятия.
-----------------------------------------------------------------
В России до революции Копейкины владели фабрикой по изготовлению пуговиц. У всей русской армии были пуговицы металлические, и на каждой написано –«Копейкин».
-----------------------------------------------------------------
[Играть] Вагнера Жевержеев с меня требовал – это точно. А жениться [на племяннице] – нет. Мы с Тамарой поженились сами по себе, по-советски.
-----------------------------------------------------------------
Потом меня засунули в балетную школу , полное название – Императорское Санкт-Петербургское Театральное училище. Я жил и воспитывался там, матери и отца не видел. Нас взяли в «казну», то есть на полное содержание за счёт царской казны. Там, в школе, мы занимались, ели, спали, всё там было. И маленький театр там у нас был свой. Мы все петербуржцы – все те, кто воспитывался в этой школе. Потому что мы были придворной школой. У нас были специальные формы – голубые мундиры, очень красивые: серебряные лиры на воротниках и фуражках – и нас возили в каретах. Впереди, на облучке, два человека сидели в ливреях! Как в «Золушке». И нас представляли государю императору – Николаю II, сыну Александра III, покровителя Чайковского. Это было 6 декабря – Николаев день, царские именины. В этот день (и в день именин царицы тоже) в школьной церкви была специальная службу. Шоколад давали пить, вкусный!
Николай II любил балет «Конёк-горбунок». Ему главным образом нравился марш в конце балета, такой немецкий марш. Этот марш туда специально для него вставили. Мы, все дети, в этом марше участвовали. А потом переодевались и шли парами – мальчики и девочки – к императору. С воспитателем и воспитательницей. Девочки, кажется, первые, потом – мы в мундирах, руки по швам.
-----------------------------------------------------------------
И как замечательно, что мы были под царским покровительством, и весь балет тоже. <…> Потому Петипа мог так роскошно ставить балеты Чайковского. На это деньги нужны огромные! А царь требовал немногого – чтобы ему сыграли марш из «Конька-горбунка».
-----------------------------------------------------------------
Нас в комнате было человек тридцать воспитанников. Большая комната! Мы все были влюблены во взрослых балерин, солисток Мариинского театра. А с девочками из школы у нас романов не было: встречаться было трудно, за нами следили классные дамы, горничные. Главное, мы всё время занимались, уставали сильно. Так что никакого специального желания к девочкам мы не испытывали.
-----------------------------------------------------------------
У нас была настоящая классическая техника, чистая. В Москве так не учили, там балетных воспитывали по-другому. У них, в Москве, всё больше по сцене бегали голые, этаким кандибобером, мускулы показывали. В Москве было больше акробатики. Это совсем не императорский стиль.
<…>
И ещё одно изменение. До революции учили нас писать по-старому, с ятями, да так и не доучили. Потому что советские эти яти отменили и внесли другие изменения в орфографию. И теперь я пишу без ятей. А вот Стравинский всю жизнь продолжал писать по-старому – с ятями.
-----------------------------------------------------------------
Театр перестал, конечно, быть императорским. Сразу появилось много разных комитетов – свой комитет был у оркестрантов, у хористов, даже у плотников. Комитет плотников решал, какой балет пойдё1т: они голосованием выбирали тот, где декорации было легче устанавливать.
-----------------------------------------------------------------
Кто Павловска не видал, тому труднее понять «Спящую красавицу» Чайковского…
-----------------------------------------------------------------
Где угодно выступали, даже в цирке Чинизелли. Туда, кстати, Чайковский любил ходить. Он обожал такие вещи: мюзик-холл, цирк. Мы в этом цирке танцевали индусский танец, а нам за выступление давали булку хлеба.
-----------------------------------------------------------------
Меня часто спрашивают – вы кто по национальности, русский или грузин? И я иногда думаю: по крови я грузин, по культуре – скорее русский, а по национальности – петербуржец. Быть петербуржцем – это не то же самое, что быть русским, этаким русаком. Петербург был всегда европейский город, космополитический.
-----------------------------------------------------------------
…даже если Чайковский заимствует какую-то мелодию у другого композитора, это выходит так естественно! У него в опере «Иоланта» одна из главных тем – это романс Антона Рубинштейна. И Римский-Корсаков был этим очень недоволен. А я так считаю: если что-то понравилось, то почему бы не взять? Главное, чтобы это вышло естественно и было на месте. Тогда ты забываешь, что у кого-то позаимствовал. И радуешься – вот как я хорошо это сделал!
-----------------------------------------------------------------
Волков: Чайковский способен говорить о своей музыке как трезвый профессионал: «Я хочу, желаю, люблю, чтобы моё имя было этикеткой, отличающей мой товар от других, и чтобы этикетка эта ценилась, имела бы на рынке спрос и известность».
-----------------------------------------------------------------
У Стравинского, когда он жил в Калифорнии, было два кота – Васька и Панчо. Васька был фаворит и добился, чтобы второго кота вытурили. Васька ни с кем не желал делить Стравинского.
-----------------------------------------------------------------
Красивые женщины похожи на кошечку и на лошадь. Когда красивые женщины бегают, ходят – тогда они похожи на лошадей, замечательных. А когда ложатся спать, тогда на кошечек.
-----------------------------------------------------------------
Чайковский был азартный человек: любил скачки, любил играть в карты на деньги. В Петербурге увлекались азартными играми. Это холодный город, ветреный, а игра согревает кровь. В своей опере «Пиковая дама» Чайковский написал замечательную музыку для сцены карточной игры. Стравинский тоже азартный человек, написал целый балет «Игра в карты», в котором танцоры изображали карты в игре в покер. Я поставил этот балет на сцене Метрополитен.
-----------------------------------------------------------------
Люди воображают, что композиторы всё время думают только о музыке, о прекрасных вещах. Это ерунда, конечно! Мы со Стравинским часто говорили о политике. Особенно после нескольких стопочек водки.
-----------------------------------------------------------------
…с Чеховым Чайковский очень подружился, они вместе задумали писать оперу на сюжет Лермонтова «Герой нашего времени», но не вышло дело.
-----------------------------------------------------------------
Волков: Чайковский писал своему издателю: «Я в душе echter Russe, и, вероятно, на этом основании немец мне противен, чужд, тошен, мерзок. Я отдаю им справедливость: я удивляюсь берлинскому порядку и чистоте, люблю дешевизну и доступность удовольствий там, нахожу превосходным Берлинский зоо – и всё-таки не могу выдержать немецкого воздуха более двух дней».
-----------------------------------------------------------------
В Венеции Дягилев и Стравинский похоронены рядом. Говорят, Дягилев всю жизнь воды боялся, потому что цыганка предсказала ему, что он на воде умрёт, а он умер в Венеции, которая, конечно же, на воде стоит.
-----------------------------------------------------------------
Н а Чайковского напала морская болезнь, и по прибытии в Нью-Йорк его замучили таможенные и паспортные формальности.
Нью-Йорк Чайковскому очень понравился: «Очень красивый и очень оригинальный город; на главной улице одноэтажные домишки чередуются с домами в девять этажей…»
-----------------------------------------------------------------
Волков: Чайковский был в восторге от Америки, куда он поехал в 1891 году выступать как дирижёр на открытии Карнеги-Холл.
-----------------------------------------------------------------
У балетных людей не должно быть морских болезней.
-----------------------------------------------------------------
«Руслан – это настоящий императорский ампир, там есть влияние итальянской музыки, Бетховена. <…> Дягилев говорил мне, что читал однажды во французской газете: «Глинка был бы неплох, если бы не заимствовал свои мелодии у Чайковского».
-----------------------------------------------------------------
Волков: Насколько Чайковский восторгался Глинкой, настолько он был критичен к Мусоргскому (который платил ему той же монетой): «Я изучил основательно «Бориса Годунова»… Мусоргскую музыку я от всей души посылаю к черту; это самая пошлая и подлая пародия на музыку».
-----------------------------------------------------------------
Шопен – это бриллианты, инкрустация, внешний блеск. А Чайковский и Шуман – это субстанция.
-----------------------------------------------------------------
В моё время в Петербургской консерватории ходил анекдот: студента спрашивают – сколько симфоний написал Чайковский. Студент отвечает: « Три. – Четвёртую, Пятую и Шестую».
-----------------------------------------------------------------
Чайковский написал «Всенощное бдение», которому дал скромный подзаголовок «Опыт гармонизации богослужебных песнопений для хора».
-----------------------------------------------------------------
У меня достаточно проблем с музыкой, это очень трудно придумать, чтобы движения не противоречили музыке, чтобы они подходили. И потом думаешь: как бы сделать, чтобы в таком-то месте руки у мужчины пошли бы вверх и призывали женщину. И чтобы это было интересно, красиво или смешно, и так далее. Всё искусство наше в этом!
-----------------------------------------------------------------
В «Пиковой даме» замечательные ариозо Лизы, когда она ждёт Германа. Женщина так написать не может. Даже если женщина–поэт будет писать, обращаясь к мужчине, так, с такой страстью не выйдет. Это мужчина писал!
-----------------------------------------------------------------
Ларош записал, что сказал ему в 1869 году один из самых влиятельных и образованных русских журналистов: «Напрасно вы так идеализируете балет. Балет существует для возбуждения потухших страстей у старцев». Ларош запомнил реакцию Чайковского: «Когда я попробовал сказать Чайковскому, что строгие пуристы негодуют на балет, как на зрелище соблазнительное и сладострастное, Чайковский посмотрел на меня с удивлением: «Балет – самое нравственное из всех искусств. Если это не так, то отчего же водят в него детей?»
-----------------------------------------------------------------
Антон Рубинштейн замечательно на рояле играл, но массу фальшивых нот брал.<..> Мы не Рубинштейны, нам надо чисто работать. Я это стараюсь молодым объяснить. У нас в балете много молодых, я их всех выбрал. Если будут стараться, выработаются так, что и старушками смогут прилично на сцену выходить, до сорока будут выступать.
-----------------------------------------------------------------
Соллертинский был темпераментный оратор: торопился сказать как можно больше слов в наикратчайшее время. <…> Он знал, кажется, двадцать языков. Раз Соллертинский показал мне свою записную книжку: все записи были на старопортугальском языке, чтобы никто не понял.
-----------------------------------------------------------------
В «Спящей красавице» масса музыки, целые полотна. Чайковский, может быть и не хотел её писать, но Петипа от него требовал. Он писал Чайковскому, скажем: нужна музыка коды - живая, девяносто шесть тактов. Или: пение птиц – двадцать четыре такта. Или требовал от Чайковского: «Общее оживление от восьми до шестнадцати тактов» или вариации какие-нибудь. И вот Чайковский добавлял, вписывал, выкидывал.
-----------------------------------------------------------------
Петипа был умный человек. Он первый из балетных людей понял, что Пётр Ильич Чайковский был гений. Это не так легко: композитор ещё живой, публике он не нравится, критикам не нравится. Петипа догадался.
-----------------------------------------------------------------
Когда в Мариинском готовили премьеру «Спящей красавицы», то истратили лишь на гардероб пятьдесят тысяч рублей.
-----------------------------------------------------------------
…здесь, в Америке, Чайковского никто не понимает. Это такая благородная музыка! А им всё равно. Потому что они понятия не имеют ни о сказках французских, ни о русской музыке. Всё, что ни сделано, «good enough» для них. А если сделаешь лучше, то они даже не понимают, что это лучше…
-----------------------------------------------------------------
В балетах всегда был дивертисмент, нужны были какие-то танцевальные номера. Вот Петипа и предложил: испанский, арабский, русский танец. Для арабского танца Чайковский взял грузинскую колыбельную. Это грузинская мелодия, а не арабская, - но кому какое дело? Получился маленький шедевр.
-----------------------------------------------------------------
Чайковский говорил: я всё, что угодно, напишу. Закажут оперу, напишу оперу; нужен марш – пожалуйста; нужна торжественная кантата – ради бога. Мы все так делаем. И я знаю, большие композиторы любят работать на заказ.
[Вот Стравинский]. Я ему позвонил, мне тогда была нужна музыка для шоу в цирке, и говорю: «Игорь Фёдорович, мне полька требуется, можете написать для меня?» Стравинский отвечает: «Да, как раз у меня свободное время есть. А для кого полька?» Я объясняю, что вот, мол, у меня балерина – слон». «А молодая балерина слон?» Я говорю: «Да, не старая». Стравинский засмеялся и говорит: «О, если молодая, то это хорошо! Тогда я с удовольствием напишу!» И написал польку, с посвящением – для молодой балерины-слонихи. И не стыдился, что пишет для цирка.
-----------------------------------------------------------------
Анна Собещанская, солистка Большого балета в годы Чайковского, танцевала «Лебединое озеро» в бездарной московской постановке. Чтобы оживить свой бенефис, Собещанская попросила Петипа сочинить для неё па-де-де, которое и вставила в третий акт «Лебединого озера». Незадача в том, что Петипа сочинил па-де-де для Собещанской на музыку Минкуса!
Чайковский, узнав об этом, запротестовал: «Хорош мой балет или плох, но за его музыку несу ответственность я один». Ещё бы! Чайковский согласился написать новое па-де-де для балерины, но та не желала изменять хореографию Петипа. Тогда, положив музыку Минкуса перед собой, Чайковский написал своё па-де-де, которое совершенно – такт-в-такт! – совпадало с танцем, уже выученным Собещанской. Балерине не нужно было ничего переучивать, даже репетировать не надо было, спасибо Чайковскому!
-----------------------------------------------------------------
Чайковский: «Музыкант, если он хочет дорасти до той высоты, на которую по размерам дарования может рассчитывать, должен воспитать в себе ремесленника».
-----------------------------------------------------------------
Айседора Дункан танцевала под музыку Шестой («Патетической») симфонии. Точно так же она танцевала и под «Марсельезу», и под «Интернационал». Ей было всё равно, под какую музыку прыгать, лишь бы шарфы слетали с её тела.
-----------------------------------------------------------------
Мы были ничтожества: танцоры, какая-то дрянь. А он [Рахманинов] – великий пианист, гений. Его музыка мне тогда нравилась. Спасибо Дягилеву, он мне объяснил. Я ему как-то говорю: вот, Рахманинов… А Дягилев мне в ответ: «Что вы, голубчик, это же ужасная музыка! На свете много замечательных композиторов, но Рахманинов не в их числе. Вам всё-таки надо иметь какой-то вкус. Забудьте про Рахманинова!»
-----------------------------------------------------------------
Прокофьеву «Блудный сын» представлялся вроде какого-нибудь «Риголетто». И конечно, он пришёл в ужас от моей постановки. Прокофьев ненавидел то, что я делал с его музыкой. А Дягилев, конечно, на Прокофьева наорал, что он ничего не понимает в балете, что он совершенный дурак. И Прокофьеву пришлось смириться, потому что командовал парадом Дягилев.
-----------------------------------------------------------------
Рахманинов очень не любил Стравинского. Ему казалось, что Стравинский отбирает у него славу. Как-будто можно было отобрать славу у Рахманинова! И мне кажется, что Прокофьеву успех музыки Стравинского тоже не давал спать спокойно.
-----------------------------------------------------------------
…Дягилев не был балетный профессионал, но он массу времени проёл с балетными – с Анной Павловой, с Нижинским. Когда те экзерсисы делали, Дягилев спрашивал у балетмейстеров: почему вы это поставили так, а это – так? И соображал: ага! Значит, так надо. Потом, Дягилев разбирался в музыке. Он не был просто такой красавец-мужчина, а слушал, что профессионалы говорили. И фантастически быстро схватывал.
|