Pan Novichek wrote:
Вы молодец, Greg! причём четырежды молодец.
Во-первых, вы догадались вовремя распросить ваших родственников (или, по крайней мере, запомнить их рассказы).
Во-вторых, догадались записать их.
В третьих, дали нам возможность прочитать эти рассказы.
И в четвёртых, записаны они хорошим разговорным литературным языком и хорошим стилем, без надрыва.
(Это же касается и историй из вашей жизни).
И, на моё чувство, несмотря на драматичность этих историй, они очень патриотичны.
В книге Александра Верта ("Россия в войне 1941-1945 гг."), английского журналиста, родившегося в России и прожившего в ней значительную часть своей жизни, во время Отечественной войны работавшего журналистом в СССР, есть фраза о том, что после перелома в ходе войны в Союзе увлеклись созданием всё новых наград, но не всегда продуманно подходили к награждению ими. Так известно, что некоторые офицеры-евреи отказывались принимать орден Богдана Хмельницкого "потому что на совести бравого гетмана было немало еврейских погромов". А также группа польских офицеров отказалось принять орден Суворова.
Но тень лёгкого сомнения: мог ли командующий фронтом самостоятельно награждать орденами Хмельницкого и Невского? Как там в статусе орденов прописано?
Командующий фронтом мог с 1942 года награждать орденами вплоть до ордена Красного знамени, включая орден Алекасандра Невского и младшие степени орденов Суворова и Богдана Хмельницкого. Для полководческих орденов старших степеней, ордена Ленина и ГСС требовалось утверждение Москвы.