хмельник wrote:
Это ж при какой такой боевой тревоге советам пришлось бы поднимать рембат?
туземцы? Индейцы? Викинги?
Хуже, Миша.
Не индейцы и не викинги. И даже не амриканские зеленые береты.
А советские граждане латышской национальности, которые вдруг внезапно расхотели быть советскими гражданами.
Учебка в Добеле Латышской ССР.
Какая разница, рембат или не рембат. Мы в учебке техникой почти не занимались, только по теории занятия были. А так - пехота пехотой. Отделение в обороне (1/4 времени), отделение в наступлении (3/4 времени) - армия-то мирная, чо там к обороне готовится. Сразу наступать пойдем. на грабли. С голубыми пластиковыми пульками.
А дальше уже не смешно нихрена.
Лето-осень 1987 года. Начало подъема национального самосознания в Прибалтике.
У меня во взводе был я из Калининграда; один русскоязычный грузин из Риги (по-латышски он говорил, а вот по-грузински - не очень); остальной взвод - пополам литовцы и латыши.
Именно тогда я узнал про пакт Риббентропа - Молотова (от латышских солдат узнал, а не из газеты "Правда") и что в Прибалтике 23 августа называют "День Скорби".
Нехорошо стало с дружбой народов Советского Союза.
Причем ощущалось накаливание обстановки прямо кожей.
В караулах в часовых кидали заточенные электроды от сварки.
Один раз стреляли.
Когда мы в грузовике ехали в дальний караул, люди нам вслед что-то кричали по-латышски. Солдаты-латыши плакали. Здоровые, хладнокровные, как белые медведи, парни капали слезами на автоматы.
Анализировать происходящее я начал где-то в августе 87-го. А что, времени в карауле на посту очень много. Петь и оправлять естественные надобности запрещалось, а думать почему-то нет. Недосмотр устава.
7 ноября наш батальон участвовал в праздничном параде в городе Добеле.
У меня земляк служил писарем в штабе. Он рассказал, что всерьез рассматривался вопрос о выдаче боевых патронов солдатам оцепления. Не знаю, выдали или нет.
У нас выпуск был в начале ноября. На параде уже с лычками были. А в войска отправили только полтора месяца спустя. Так, на всякий случай.
В какой-то момент у нас ввели состояние боевой готовности (по-моему, номер два). Спали в одежде, только сапоги и ремни снимали; вещмешки под койкой.
Обсуждали вероятность еще и автомат под койкой держать (слава Б-гу, начальство передумало).
И это не на случай высадки американской военщины в латышской глубинке.
Именно что на случай стрельбы по толпе.
И я знал на 100%, что я в эту толпу стрелять не буду. Нет, не перейду на сторону мятежных националистов, а брошу автомат и пойду в свои восемнадцать лет под трибунал.
На этом пламенный активист-комсомолец и закончился. И патриот Советского Союза тоже.
Развала Союза я стал ждать где-то с ноября 1987 года.
Конечно, не я предполагал, что это настолько скоро случится.