И снова Рабинович.
Как я вербовал капитана КГБ ---------------------------------------- В 84-м на меня насело КГБ. Повестки, звонки, вызовы, беседы. Профилактика. В управлении милиции у комитетчиков был свой кабинет. Большое с двумя окнами помещение, куда по ментовским стандартам можно было бы поставить четыре стола и посадить четырех следователей, чтобы допрашивать сразу четырех преступников, и еще оставалось место для сейфа. А этот капитан КГБ Петров или Иванов, или Сидоров, настоящее имя свое он никогда не называл из конспирации, даже сейф ставить не стал. Документы носил с собой в дипломате. Занял весь кабинет столом, диваном, двумя стульями и импортной кофейной машиной. Открывал дверь своим ключом, закрывался изнутри, молол и пил кофе, валялся на диване, курил. Запах кофе и американских сигарет разносился по управлению внутренних дел Первомайского района и раздражал ментов. Положение гебешника было особенное, даже полковник — начальник управления, не мог войти к нему, не постучавшись. Иногда капитан приводил с собой какого-нибудь человека. Беседовал. В тот день на профилактику был приглашен я. Путаясь и подбирая к двери своего кабинета ключ из большой связки, капитан сказал: — Должен вас сразу предупредить, кофе у меня нет. Дефицит. То, чем я вас угощал в прошлый раз , было из личных запасов. — Жаль, — сказал я дерзко. А каков юридический статус нашей встречи? — Неформальный. Беседа. - От беседы я бы мог, не нарушая закона, уклониться. Я ведь, собственно, пришел попить кофе. У вас хороший кофе, должен заметить. - Кофеиновая зависимость - своего рода наркоманИя, - сказал капитан. Наконец он нашел правильный ключ, мы вошли в кабинет он сказал мне строго: — Сядьте, Рабинович, мне нужно вам что-то сказать. Задам прямой вопрос. Почему вы не хотите с нами сотрудничать? Все сотрудничают, а вы нет. - Убеждения не позволяют, - сказал я. - Кто вы по убеждениям? - Сионист. - Смотрите, сколько мы вашей нации позволяем: На Яме собираетесь 9 мая, никто вас не гоняет, посылки получаете, письма из-за границы доходят, мацу пекут каждую пасху - две точки в городе - Данишевские и Фрицалисы. Кого можем, сразу отпускаем в Израиль. Но вы ведь в Израиль не едете. Вы едете в Америку или в Канаду. Мы об этом знаем и закрываем глаза. У беларуских националистов таких, как у вас, привилегий нет. Подумайте над тем, что я вам сказал. Посоветуйтесь. У вас есть, с кем посоветоваться? - Нет. - Кима Хадеева знаете? Знаете. Посоветуйтесь с ним. Ким, выслушав меня, закурил, вдруг надулся, словно рыба, вышел на середину комнаты и сказал: — КГБ такая же бюрократическая организация, как и все. У них тоже показатели. И дело не в том, что ты какой-то черезвычано ценный для них персонаж, и знаешь, что-то, чего не знают другие. Ты им показатели портишь. Я здесь советов не даю, сам принимай решение. Кофе в тот год был в самом деле дефицит и уже три месяца на машине эспрессо в магазине Торты висела, написаная от руки, табличка: «Кофе нет». Три килограмма кофе по двойной цене я все же купил у Семена Ароновича Островского в ресторане Неман. Отсыпал двести грамм и в следующий мой визит на профилактику в Первомайское отделение, потряс перед носом у капитана целофановым мешочком с зернами, сказал: — Угощаю. Увидев кофе капитан обрадовался, потеплел, но оставить меня в кабинете не решился. Мыть, покрывшиеся плесенью кофейные чашки, мы пошли в ментовский туалет вместе. Когда он включил воду, я сказал ему негромко: — Капитан, почему вы не хотите с нами сотрудничать. Во-первых, мы платим в твердой валюте, во-вторых у нас всегда есть кофе...
|